Автор: Мария Карела
Пейринг: Брэд/Шульдих
Рейтинг: PG-15
Саммари: Команда Шварц уникальна. Чем? Читайте и узнаете.
Дисклаймер: мне ничего

Команда Шварц была уникальна. Нет, не потому, что они были действительно так успешны, как это было записано в их бумагах. И не потому, что при их ранге они были самой молодой командой. И даже не потому, что они умудрились уничтожить Санродзин.
Уникальность Шварц заключалась в наличии Шульдиха.
Дело было собственно в том, что телепатов использовать для работы было практически невозможно. Дар так влиял на их мозги, что они ничем не могли долго интересоваться. Вам нужен боец, который посреди операции неожиданно решает, что он срочно хочет чашку горячего шоколада, и, не медля, срывается с места в сторону ближайшей кофейни? То-то и оно.
Телепаты в этом отношении были даже хуже детей. Тех можно было уговорить, соблазнить, напугать – а телепату все равно, он уже через пять минут забудет, чем там вы его пугали.
Поэтому, использовать телепатов, конечно, использовали, но больше в лабораториях. Основной целью, разумеется, было выведение новой линии, способной нормально соображать.
Все это было известно, но никаких продвижений заметно не было еще в те времена, когда Б. Кроуфорд заканчивал Розенкройц и готовился выйти успешным специалистом.
Последний экзамен был практическим и проверял его навыки бойца. Тут-то и сыграл свою роль сей прискорбный факт, что у Кроуфорда было плохое зрение. И то, что для оракула не имеет особого значения, способно погубить даже неплохо подготовленного бойца. Так и произошло.
Противник сбил с Кроуфорда очки, резко повысив шансы на победу, и оракул уже увидел собственное сокрушительное поражение, когда между ними мелькнула рыжая молния, вырубив противника Кроуфорда одним ударом. На мгновение притормозив, молния подмигнула синим глазом и исчезла.
Победу Кроуфорду, разумеется, засчитали – оракул не мог быть уверен, но, вроде бы, в общей массе выпускников никто и не заметил, что ему помогли.
Покидали Розенкройц исключительно парами, в редких ситуациях тройками. Получивший звание специалиста и закончивший курсы со всеми «отлично», доказавший на практике свою достойность, выбирал себе напарника – из менее отличившихся выпускников или младших курсов. Считалось, что каждый, закончивший Розенкройц, способен обучить другого паранорма. Расчет тут шел на то, чтобы в мире не оставалось талантливых самоучек – все должны быть выучены по методикам Розенкройц.
Разумеется, на церемонии выпуска присутствовали абсолютно все паранормы Розенкройц, и Кроуфорд, уже собирающийся назвать фамилию талантливого пирокинетика из своего потока, неожиданно ловит тоскливый взгляд синих глаз. Он прекрасно знает, каково приходится телепатам – и знает, как часто они не выходят из Лабораторий живыми.
«Шульдих, мое имя Шульдих», - шепчет в голове отчаянный голос.
- Шульдих, − срывается с губ Кроуфорда – и в зале, как по команде, наступает тишина.
− Кроуфорд, он телепат, − в голосе Фладда – удивление. Но сам Шульдих удивлен гораздо больше.
− Я знаю, − Кроуфорд с достоинством поправляет очки. – И я знаю, что делаю. В конце концов, − он позволяет себе легкую ухмылку, − вы ничего не теряете.
Против этого ни у кого возражений не находится. Да здравствует свобода. Кроуфорд выходит первым, не обращая внимания на рыжего мальчишку позади. Зачем он его взял? Все его честолюбивые планы, лелеемые столько ночей, испаряются как дым.
− Не думала, что ты, Кроуфорд, такой идиот на самом деле, − фыркает одна из его однокурсниц, китаянка Лин. Кроуфорд не удостаивает ее и взглядом.
− Идем, − бросает он Шульдиху. Итак, у него есть дешевая машина, документы и предписание обратиться к группе, работающей в Токио.
Япония Кроуфорда не страшит – японский он знает прекрасно. С иными трудностями он тоже не сомневается, что справится. Особенно, если повезет, и он сможет найти кого-то из неинициированных паранормов.
Телепат садится в машину рядом с ним, но избегает его взгляда.
− Давай поговорим, − не выдерживает наконец Кроуфорд.
− Давай сначала уедем отсюда подальше, − просит Шульдих, и оракул кивает. В этом предложении определенно есть логика. Подальше от Розенкройц, поближе к свободе и собственному благополучию.
Спустя пару часов машина тормозит у дешевого мотеля.
− Переночуем, − бросает Кроуфорд спутнику. – Закажи еды и принеси в номер.
Это проверка. Кроуфорд сомневается, что телепат справится. Скорее он настроен на то, что уже через минуту Шульдих в принципе забудет, кто он и что здесь делает.
Невероятно, но телепат справляется.
− Рассказывай, − Кроуфорд отпивает чуть теплый кофе из стакана, морщится, но потом вспоминает, что у этого кофе – вкус несомненной свободы.
Шульдих не долго ломается. Он прекрасно понимает, что его будущее во многом зависит именно от оракула.
− Они все время ставят на телепатах эксперименты, − начинает он недавно ломавшимся голосом. Конечно, сколько ему сейчас? Едва исполнилось семнадцать? – Со мной у них получилось. Не знаю уж, что они там исправили мне в мозгах, но я нормальный.
− И? – помогает ему Кроуфорд, заполняя невольную паузу.
− Я не признался. Я пришел в себя гораздо быстрее, чем они думали и подслушал их разговоры. Они надеются в случае успеха приставить по одному телепату к каждому правителю любого крупного города, любой страны. И полностью контролировать таким образом весь мир.
− И что в этом настолько плохого, что ты не захотел в этом участвовать? – спокойно спрашивает Кроуфорд. Ему нужен честный ответ.
− Да мне наплевать, − неожиданно сердится телепат, - я просто не хочу прожить жизнь, контролируя чью-то башку! Я хочу быть свободным!
Кроуфорд кивает. Думает.
− Но ты понимаешь, как теперь за нами будут следить? Никто не понял, почему я выбрал тебя – и только потому, что я до последнего момента хотел выбрать другого человека, не позволило им предвидеть ситуацию.
− Знаю, - Шульдих кивнул – Поэтому-то я и не подходил к тебе заранее. Я все поставил на ту минуту.
− И помог мне на экзамене ты тоже ради этого?
− Да, − Шульдих криво улыбается. – Я не склонен помогать всем подряд. А тебе ничего не грозило. Все знают, что принудить телепата невозможно.
− Нам придется выдумать что-то, что якобы заставляет тебя слушаться, но чтобы при этом я не мог воздействовать ни на одного другого телепата.
Шульдих просиял так, что Кроуфорда бросило в дрожь.
− Ты уже и это обдумал? – стараясь оставаться спокойным спросил оракул.
− Секс, − улыбаясь во все тридцать два, ответил рыжий.
Кроуфорд пришпилил телепата взглядом к месту.
− Ты рехнулся?
− Нет, − Шульдих заулыбался с еще более довольным видом. – Это то, во что они поверят, то, что повторить не смогут, ибо в основе должны быть эмоции и любовь – как мы им расскажем – и то, что не станет проблемой для нас.
− В мои намерения не входил секс с мальчишкой, − сердито ответил Кроуфорд.
− Когда ты назвал мое имя, ты знал, на что подписываешься, − жестко возразил телепат, прекрасно зная, что теперь они в равной ситуации. Да, Кроуфорд может его сдать обратно – но тогда и его самого не выпустят. Туше.
Шульдих встал и подошел к окну, глядя на улицу, давая Кроуфорду время решить.
Оракул тем временем, пришел к выводу, что выбора действительно нет. Ему придется идти на поводу у телепата. Но ничего, он об этом пожалеет. Эту свободу ему придется отработать, и еще как.
− Иди сюда, − Кроуфорд кивнул на постель. – Кто нам поверит, если мы не переспим при первом же удобном случае?
Синие глаза телепата мгновенно расширились, выделяясь на бледном лице.
Ну да, говорить проще, чем делать. И все же, Кроуфорду стало жаль мальчишку. Он пережил гораздо больше, а его стремление к свободе заслуживало определенного уважения.
Шульдих сжимает челюсти и подходит.
− Раздевайся, − Кроуфорд не может отказать себе в желании немного поиздеваться. Шульдих медленно снимает с себя одежду. Он хорошо сложен, хотя и чересчур бледен. Длинные рыжие волосы спадают по плечам. Глаза чуть раскосые – хотя то, что он европеец, сомнению не подвергается. Впрочем, у него и скулы ассиметричны. – Ты красив, − небрежно бросает оракул, разглядывая его, чувствуя себя полным подонком, но зная, что иначе в будущем может и не удержать нового напарника.
− Мне говорили, − бросает Шульдих сквозь зубы, давая Кроуфорду понять, что им интересовались и раньше – и что сумасбродный план появился не на пустом месте.
На хладнокровное изнасилование Кроуфорда конечно же не хватает. Как бы там ни было, а его учили убивать, а не издеваться. Поэтому первое же прикосновение к гладкой, ровной коже заканчивается поцелуем – а Шульдиху холодно, мотель дешевый, сквозит изо всех щелей.
Кроуфорду смешно, насколько легко ему с телепатом. Ничего ведь не смущает – подумаешь, парень. А ведь нельзя сказать, что он прямо-таки изголодался по сексу. Вон, ту же Лин из его постели за уши не вытащить было – нашлось бы только время.
Заметив, что телепат весь дрожит, Кроуфорд разделся сам, чтобы согреть непутевого напарника собственным теплом под одеялом.
Поцелуи и ласки становятся все откровенней; смазки у них нет, как нет и презервативов, может и можно найти что-то подходящее, но в комнате слишком холодно, чтобы вылезать из-под одеяла, из объятий друг друга.
− И так справимся, − шепчет Шульдих, и у Кроуфорда нет причин возражать ему. Шульдих оплетает его талию ногами, пряча лицо с гримасой боли. Оракул старается быть осторожным, сдерживая себя, и скоро телепат расслабляется, отдаваясь уже стремительным, нарастающим движениям любовника.
− Спа… спасибо, − выговаривает Шульдих, когда они кончают, пачкая друг друга и постель.
И Кроуфорд целует его – уже не покровительственно, а просто как любовника, доставившего удовольствие.
− Мы сработаемся, − произносит он, с легкой усмешкой. Но усмешка дарована не Шульдиху, который ее и не заметил, стремясь отдышаться. Нет, усмешка – Розенкройц. SZ. Санродзин.
Б. Кроуфорд – оракул. У него бывают видения. Иногда прямо во время секса. И иногда эти видения приятнее оргазма. Теперь Кроуфорд знает, что команда Шварц будет уникальна.